Меню
16+

Газета «Первомайский вестник»

Если Вы заметили ошибку в тексте, выделите необходимый фрагмент и нажмите Ctrl Enter. Заранее благодарны!
Выпуск 19 от 08.05.2019 г.

Сталинские соколы

Автор: Елена МАКАРЕНКО.

«Ночные разведчики». Апрель 1944 г.

Грозные годы Великой Отечественной войны всё дальше уходят в глубь истории нашей Родины. Но время не властно придать забвению подвиги тех, кто ценою собственной жизни завоевывал свободу Отчизны на передовых рубежах и в глубоких ее тылах

Я хочу рассказать о военном летчике, Николае Николаевиче Апарине из села Жилино, которого знала лично, часто бывала у него в гостях. Его рассказы о войне заставляли смеяться и плакать, умирать от страха и восхищаться смелостью и смекалкой советских солдат. Николая Николаевича давно нет в живых, но память о нем живет в моем сердце…

Николай Николаевич родился в далеком 1918 году. Можно ли говорить о беззаботной, счастливой жизни детей того поколения? Но они были счастливы по-своему. Они жили, радуясь красивым восходам и пламенным закатам, яркой природе.

Окрестные леса Колька Апарин любил, знал их тайны, отлично ориентировался на местности. Он рос ловким рыболовом и метким стрелком. С отцом ходил на зайца, косулю, белку…

Став постарше, наравне со взрослыми трудился на колхозных полях, сеноставах. Он вспоминал, как после долгого утомительного дня вместе с друзьями с головой зарывались в только что скошенную запашистую траву и мирно сопели до первых петухов.

В свободные вечера молодежь собиралась на товарочку. Одевались покрасивше. Парни, чтобы понравиться девушкам, специально делали вихры (наматывали прядь волос на горячий гвоздь). Потом этот вихор гордо торчал из-под околыша фуражки. А девчата плели венки из полевых цветов и дарили парням. Танцевали под гармошку или балалайку. Пели звонкие частушки. Николай Николаевич пропел несколько: «Кабы, кабы, кабы, да во рту росли грибы. Под носом варилися, сами в рот катилися», «Уж я, маменька, Яшку люблю, кашемира на рубашку куплю. Кашемир-то дорогой, по рублю. Милый женится, другого полюблю», «Пойдем, подружка на реку, сядем под кусточек. Пароход идет водой, подает свисточек», «Хорошо траву косить, которая волнуется. Хорошо девку любить, которая целуется»…

Еще со школы Николай Апарин мечтал о небе. Гоняя голубей, он долго следил за ними, как они кружат в небе, и даже завидовал птицам. Когда Коля напевал себе под нос «Нам разум дал стальные руки – крылья, а вместо сердца пламенный мотор», мать, вздыхая говорила: «Гляньте-ка, опять про небо думает. Ко-оль, иди-ка лучше лука надергай, я затирушек сделаю…»

В 19 лет Николай Николаевич окончил курсы летчиков в аэроклубе в г. Прокопьевске. Но родители всё же надеялись, что эта блажь когда-то пройдет, надо получать настоящую профессию. Коля поступил в горный техникум. Учился хорошо, потом работал на шахте. Но, сами понимаете, из колодца и звезды кажутся ярче. Мечта летать неотступно шла за ним, манила к себе. И вот, «закруглив» обучение в техникуме, в 1938 году он становится курсантом Новосибирской военно-авиационной школы. В учебе Апарин был упорным и серьезным, был требователен к самодисциплине, занимался спортом. Все зачеты и экзамены сдавал только на «хорошо» и «отлично». Поэтому и летная программа, и техника пилотирования давались курсанту легко.

1940 год. Служба на Востоке. Всё ощутимее становилось приближение войны с Германией. В начале войны Николай Николаевич добровольцем ушел на фронт. На протяжении всей войны отважный сталинский сокол храбро сражался с фашистской нечестью в открытых боях.

...Николай Николаевич призадумался. На столе разложены веером фотографии закадычных друзей – летчиков, которые погибли на той войне. «На сколько же я их теперь старше? – вдруг спросил он. – Такие замечательные ребята были… Я ведь до сих пор в своих снах поднимаю свой самолет в воздух…»

Николай Николаевич показывает мне личную летную карточку. Ее можно сравнить с трудовой книжкой. Там все записи об учебных и боевых вылетах, ночных разведках, типах самолетов, которые за годы войны освоил летчик. Строчки мелкого убористого почерка – и за каждой целая история с трагическим или счастливым концом.

Николай Николаевич Апарин «укротил» не одну боевую машину. Летал на У-2 и Р-5 (система Поликарпова), воевал на скоростных бомбардировщиках СБ. Изучил и опробовал более современные на то время бомбардировщики А-20Б («Дуглас») и «Боинг-25», которые были снабжены уже двумя пушками и четырьмя пулеметами.

На войне Николай Николаевич совершил около 100 вылетов на дальнюю разведку в глубокий тыл врага, около 100 боевых вылетов на бомбометание по уничтожению живой силы и техники противника. Дважды в тяжелых воздушных баталиях был сбит «мессерами».

Николай Николаевич вспомнил об одном вылете и приключениях после него.

Июнь 1942 года. Немцы упорно рвались к Москве. В лоб ее взять не удалось, так они начали наступать с флангов. Тогда были образованы Степной и Воронежский фронта. Танковые колонны генерала Гудериана при поддержке авиации прорвали оборону и подошли к Дону, начали наводить понтонные переправы с целью захвата Воронежа. Чтобы блокировать неприятеля, 8-я воздушная армия под командованием генерала Хрюкина наносила бомбовые удары по переправам немцев.

453-й скоростной бомбардировочный авиаполк, где служил Николай Николаевич, на рассвете был поднят по тревоге. Первой на дорожку вырулила 2-я эскадрилья под командованием майора Токарева и пошла на взлет звеньями.

Николай Апарин (на войне к нему накрепко прилипло прозвище «Иван») был в первом звене правоведомым, замещал командира эскадрильи.

Полк шел без прикрытия на высоте 7 тысяч метров. Остальные полки – 134-й, 135-й и две дивизии – прикрывали ЯКи полка «Нормандия-Неман». Силища в небе огромная!

Завязался бой. Штурман экипажа Апарина Женя Липатов стал сбрасывать бомбы: серийно полетели двенадцать 100-килограммовых бомб на голову врага. Начали атаковать «мессеры». Прикрывая самолет командира Токарева своим, Апарин был обстрелян. Загорелись левый мотор и бензобак, лопалась обшивка. Апарин приказал экипажу покинуть самолет, который уже тянуло к перевороту. Направив нос машины к земле, Николай Николаевич включил пушки и пулеметы, застопорив чекой. Сноп огня вырывался вниз, поливая фашистов. А сам летчик, вывалившись из кабины, раскрыл парашют.

Пока летел, внимательно наблюдал, как продолжается бой. Потом заметил, как по нему и членам экипажа началась прицельная стрельба и с земли, и с воздуха. В душе закипала злость: «Останусь жив, убью гадов!»

Николай Николаевич вспоминает: «Я прям, как аист, приземлился пятой точкой на крышу какого-то дома. Вроде тихо. Заработал руками, чтобы сбросить подвесную систему парашюта. Увидел несколько женщин, еле слышно окликнул, сказал, чтобы парашют где-нибудь схоронили или сожгли. А сам побежал в сторону от усадьбы, залег в высокой траве. Только перевел дыхание, услышал немецкую речь. Они размахивали автоматами перед носом у женщин, спрашивали; «Русс, русс, где русс Иван?» Одна указала совсем в другую сторону».

Вот где пригодились Николаю навыки охотника и ориентирование на местности! Он умело путал следы, менял места «лёжки», короткими перебежками всё дальше уходил от деревушки. Чтобы очистить себе пути отхода, приходилось ввязываться в перестрелки.

Оценив обстановку, Николай Николаевич сообразил, что наши войска, скорее всего, отступили, кругом немцы. Надо уходить за линию фронта.

Жара одолевала, хотелось есть и пить, тянуло ко сну. Стал думать о мирном времени: «А ведь тогда за затяжной прыжок с семитысячной высоты дали бы три дня отдыха да еще питание усиленное. Тьфу-ты, опять про еду!» Николай провалился в глубокий сон. Очнулся от выстрелов из «скрипача» (так русские называли немецкий миномет). Уже вечерело. Вдруг Николай почуял: здесь кто-то есть и приближается к нему. Замер. А это маленькая девочка ищет свою собачку: «Мальта, Мальта!» А потом вдруг весело запела: «Крутится, вертится шар голубой. Бегает, носится Гитлер с метлой». «Я изумился, – улыбнулся рассказчик. – Она, такая крохотная, а Гитлера не боится. И я, русский солдат, лежу тут и боюсь голову поднять. Какой же я защитник?! Я даже почувствовал себя лучше».

Снова Николай начал пробираться к своим. Сдерживали движение артобстрелы русскими и бомбежка с неба. «Наткнулся на деда с девушкой. Печенкой чую: свои, не предадут. Попросил воды. А девушка еще сухарь черного хлеба мне сует. Какой же вкусный он был! Дед указал дорогу, где можно перейти к своим». Так закончился четвертый день в тылу врага. Наступал пятый, решающий.

Удачно преодолев заграждения немецкого гарнизона, Николай вышел к реке. Как в детстве, сориентировавшись по звездам, «дал полный газ» на восток. Присел передохнуть на берегу. У реки звуки слышны далеко. О, русская речь «с приукрасами», а вот утробно заурчала «тридцатьчетверка»… Николай дождался полной темноты и пошел вглубь леса. Засек цепочку солдат: идут, котелками бренчат. Запахло едой. Значит, рядом полевая кухня. Николай Николаевич выскочил из-за деревьев наперерез солдатам и приказал отвести его к командиру. После рапорта Николая накормили «от пуза». После допроса майора госбезопасности Кожеропьятова Апарину разрешили ехать к своим в Мичуринск.

По дороге к станции Грязи вышел на поляну – там догорала «пешка» – советский самолет Пе-2. Ах, как защемило сердце летчика: «А ведь «пешка»-то из нашей дивизии!» В кабине находилось обгоревшее тело пилота. Николай осторожно снял с погибшего шлемофон, ветерок растрепал длинные белокурые волосы. «Господи, так это ж наш Козлов!»

Вдруг, как гриб, вырос на поляне субъект в зеленой фуражке. «Опять кэгэбэшники, да сколько ж можно!» Военный сопроводил Апарина в какой-то сарай. Начались допросы, кулаками обрабатывали да прикладами автоматов. Николая бьют, а он думает: «Ну, мразь, останусь жив, сброшу сюда бомбу-другую». По словам Николая Николаевича, на войне лже-героев было немало, прятались за спины настоящих солдат, жировали, получали награды…

Апарина отпустили. На станцию он доплелся под вечер. На товарняке, переправлявшем тяжелораненых солдат, Николай приехал на разъезд у Мичуринска и подался на аэродром.

Не сразу братва узнала своего «Ивана» — грязного, оборванного, исхудавшего. Техник Бодров крикнул: «Братцы, так это же мой «Ваньша»! Качай его, ребята!»

В том бою под Воронежем по-

гибло много товарищей. Не все вернулись из окружения, кто-то попал в плен. Из сорока человек летного состава Коля был лишь девятнадцатым «пришельцем», над кем судьба смилостивилась и не забрала жизнь.

Опять глаза ветерана всматриваются в фотографии. Смахивая скупые непрошенные слезы, Николай Николаевич вновь оплакивал каждого своего дружка, пронося через сердце горечь утраты…

Еще много раз старший лейтенант Апарин поднимал свою боевую машину в небо, громя ненавистного врага. Он летал вплоть до февраля 1945 года. Воевал на 4-м Украинском, Южном, Сталинградском фронтах, 3-м Украинском и 3-м Белорусском фронтах. Не раз был ранен, контужен. Военные подвиги сталинского сокола высоко оценены правительством. Его парадный китель увешан медалями и орденами, в архиве – целая груда грамот.

Память об этом героическом человеке будет вечно хранится в наших сердцах!

Добавить комментарий

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные и авторизованные пользователи.

57